Когда заходит речь о «русских театрах за рубежом», искать — в голове или интернете — начинаешь сразу где-то очень далеко. Меж тем нельзя забывать, что и формально, и фактически к зарубежным относятся и театры в Армении, Украине, Казахстане, Белоруссии, и в ряде других стран. Кому-то принять такое положение дел до сих пор сложно, но выдавать ностальгические воспоминания за реальность некорректно. Другой вопрос, что существование русскоязычных театров на постсоветском пространстве — вещь сама по себе логичная, и очень здóрово, что, вопреки очевидным сложностям, они продолжают жить и развиваться.
Иное дело — остальной мир.
Парадокс (хотя по совести, это вовсе неудивительно): количество эмигрантов из стран бывшего Союза в мире постоянно растёт, а русскоязычные телеканалы, радиостанции, газеты-журналы и даже интернет-порталы переживают времена настолько непростые, что не всем суждено выжить. Русских книгоиздательств по всему миру почти не осталось. А театры — прямо настоящие, репертуарные, постоянно играющие? Неужели они есть?
Есть. Аксакал — израильский театр «Гешер», ему уже больше четверти века. С некоторой периодичностью возникают театры-студии в США. А во всей Европе постоянно функционирующий русский театр — один, и жителям Берлина невероятно повезло, что он работает именно здесь. Он существует уже больше десяти лет — театр с чуть декларативным названием «Русская сцена». (Вероятно, его основатели и хотели бы назваться как-то иначе, но нельзя: людям искусства, живущим в иноязычной среде, невозможно позволить себе такую роскошь, как нейтральное название своего предприятия — есть риск потеряться, не быть найденными, не быть узнанными.)
Получив впервые приглашение в «Русскую сцену» (рука тянется написать на «Русскую сцену», но, к счастью, меня всё-таки пригласили в зал, а не на сцену), я немного волновался — о театре до того не знал почти ничего, а театроведческое образование априори не позволяет относиться к спектаклю (любому) как к чему-то несерьёзному. Ставишь спектакль — изволь получить честный отзыв! К величайшему облегчению и огромной радости, ожидания оправдались полностью или даже оказались с лихвой перекрыты.
«Русская сцена» оказалась полностью профессиональным театром, работающим за счёт таланта (талантов) своих руководителей значительно выше своих физических возможностей. Спектаклям «Русской сцены» не нужны ни скидки, ни снисходительное отношение — наоборот, им нужна критика и серьёзные обсуждения, потому что критикуют сильных, чтобы они стали ещё сильнее.
В первую очередь театр держится, конечно, на личности своего художественного руководителя и главного режиссёра (а также по совместительству сценографа и художника по костюмам). Инна Соколова-Гордон — человек, который не просто требует того, чтобы артисты знали классический текст и не путались в дверях при выходе на сцену, как это было до появления МХТ и укоренения профессии режиссёра как главной в театре. Соколова-Гордон добивается, во-первых, создания общего образа спектакля, во-вторых, работает собственно над текстом (использует черновики, другие тексты того же автора, а также — в постановке зарубежных пьес — разные переводы), в-третьих, она давно убедила своих артистов в том, что сказать со сцены текст — это ещё не просто не спектакль, это ещё совсем не спектакль. Режиссёр и артисты находят (вероятно, сквозь бои и разногласия) общее ви́дение постановки, и в результате артисты по-настоящему живут в своих ролях — да, «проживать свою роль» — выражение крайне заштампованное, но в данном случае это не штамп, а правда. А ещё у Соколовой-Гордон есть однозначное понимание театральных эстетики и стиля (необязательно быть от них в восторге, но здесь нет ни намёка на дурную эклектику или аляповатость) и мастерское умение выжать из небольшого пространства зала на Kurfürstenstraße 123 максимум.
Что ещё важно — актуальность. Собираясь в театр на классику (а у «Русской сцены» в репертуаре чаще всего известные авторы и знакомые названия), идёшь не на сюжет, а на трактовку. И поэтому очень важно, чтобы режиссёр сумел убедить в актуальности спектакля и его темы. К примеру, постановка «Неопределённо о любви» бьёт в десятку: мы убеждаемся, что знакомая с детства чеховская интрига (спектакль базируется на рассказах «Дама с собачкой» и «О любви») звучит не просто актуально. Мы привыкли относиться к этим двум рассказам (и не только к ним) как к водевильно-мелодраматичным текстам, не особо глубоким и не сильно замороченным. А спектакль усилиями режиссёра и актёров вырастает до уровня античной трагедии, формулируя простые вопросы не просто и не приземлённо — ведь и Чехов даже в самых смешных рассказах писал не о смешном, а о трагическом, что «Русской сцене» удалось не просто понять, но и показать.
Другой пример — спектакль по «Королю Лиру» (он называется «О, мой безумный господин»). Здесь на сцене всего два артиста, один из них — собственно, Лир. А другой (точнее, другая) — это... все три дочери одновременно, да ещё и шут в придачу. Труппа «Русской сцены» — не самая многочисленная, но уж ещё двух женщин и одного мужчину занять на сцене вполне возможно. Но... В этом как раз и заключается один из замыслов, один из смыслов: увидеть в Регане, Корделии и Гонерилье три грани одной личности. А как элегантно и даже остроумно решён вопрос со сменой лиц у артистки, играющей дочерей!
Театр «Русская сцена», как уже говорилось, достоин быть настоящей гордостью Берлина и Германии, но очевидные проблемы с PR и продвижением этому мешают. За счёт зрителей не выживешь, поэтому работа театра фактически разделена на две части: профессиональные, но некассовые постановки, с которыми труппа выступает в Берлине и ездит по фестивалям, а также три студии, куда принимают всех желающих —одна для взрослых и две для детей. Занятия в студиях с одной стороны дают финансовую возможность работать профессионально, а с другой — в редких случаях пополнять профессиональный состав. Пример последнего — пришедшие в театр через студию Ирина Бессараб и Ксения Кохлер. Выросшие в Германии, девушки играют не только на русском, но и на немецком (в их — и театра! — активе есть спектакли на двух языках, это «Жена-еврейка» Бертольта Брехта и два моноспектакля по произведениям Валерия Брюсова). Также «Русскую сцену» украшают Зоя Невгодовская, Дмирий Тронин, София Соловей, Михаил Лель, его брат Иван и другие. С нового сезона в труппу войдёт и ещё одна профессиональная артистка — Татьяна Степанченко. Много лет в театре работают Андрэ Мошой, Елена Князева-Шмаль, Светлана Лучко, Вадим Граковский, Василий Феер.
В сезоне 2017/18 годов «Русская сцена» представит, помимо уже упомянутых спектаклей, ещё и «Исповедь маски» по книге Юкио Мисимы, «Сны и грёзы Мишеньки Бальзаминова» (по Островскому), спектакль «Рудольф Нуриев. 48 часов» по нуриевским дневникам и книге «Танцовщик» Колума Маккэнна, пару классических русских водевилей, чеховскую «Чайку», «СаксофонIST» и «Нина» по пьесам румына Матея Вишнека и монодраму «Ошибка госпожи Штайн» (по Петеру Хаксу). А среди планируемых и репетируемых спектаклей — «Моцарт и Сальери» Пушкина и «На берегах Рейна» (по «Асе» Тургенева — ставится к грядущему двухсотлетию писателя).
У Пиранделло персонажи искали автора, а «Русская сцена» ищет, а точнее — ждёт своего зрителя. Хотя, по совести говоря, всё должно быть наоборот, мы должны ждать: новых встреч с театром, новых спектаклей, новых прочтений и новых идей. Свою работу «Русская сцена» делает отлично, дело за зрителями.
Григорий Аросев, театровед
Комментарии ()